Детство под бомбами

Что значит блокада для тех, кто пережил страшные дни в осажденном городе, понятно без лишних слов. Но особенно ценно для нас, что блокадники помнят события 1941-1945 гг. — в те годы многие из них были детьми. Сегодня мы публикуем воспоминания жителей округа — Елены Петровны и Андрея Ивановича Скляровых.

Впрочем, рассказывала больше Елена Петровна, словно за двоих. Когда началась блокада, ей было восемь. Семья жила напротив ЦПКиО в деревянном двухэтажном доме на набережной Мартынова. Рядом — Петровский парк и летний дворец Белосельских-Белозерских с большими подвалами. В дворцовых подвалах укрывались во время бомбежек. Потом дворец был уничтожен попаданием снаряда, и прятаться стало негде. 

В первом классе уроков как таковых не было. В теплую погоду учительница собирала детей на скамейке в парке и читала им сказки. Конкордию Власовну, свою первую учительницу, рассказчица помнит по сей день: «Мы ее очень любили, такая душевная была!»

Мать работала медсестрой в больнице им. Веры Слуцкой на Васильевском острове, часто дежурила в ночную смену, и девочка оставалась в квартире совсем одна. Дедушка умер в начале января 1942-го, бабушка — весной, вскоре и 16-летний брат Шурик умер в больнице на руках у матери. «Когда умер брат, мама не плакала — она считала, что скоро настанет и наша очередь», — говорит Елена Петровна. Но и Лена, и мама пережили блокаду. Потом дом на Мартынова сгорел, и семья переселилась поближе к маминой работе: в доме на Петроградской стороне, у Тучкова моста, им дали комнату. 

^{Елена Петровна Склярова // Фото: Андрей Скляров}

О школе и картошке в мундире 

Когда девочка пошла во 2-й класс, дети сидели в пальто по четверо за одной партой: так в неотапливаемой школе было теплее. Зимой 1942/43 гг. кормили хорошо: чай, каша или винегрет. Перед обедом давали рюмку хвойного настоя (на вкус он был противный, но делать было нечего). Эта блокадная «витаминная настойка» спасла многих от цинги.

«Уходя на дежурство, мама варила маленькую кастрюльку каши и говорила: «Только не ешь все сразу». Конечно, как только за мамой закрывалась дверь, Лена все съедала. Больше в этот день кушать было нечего», — вспоминает Елена Петровна. 

Кулинарные мечты у девочек-одноклассниц были скромными: картошка в мундире, сваренная в подсолнечном масле. А пока до Победы было далеко, собирали лебеду, и мама делала из нее лепешки. По карточкам можно было получить сухую крупу — или, чуть больше по весу, — мокрую, вытащенную со дна Ладоги. 

О праздниках 

Новый год не отмечали, как и дни рождения. Но в «маминой больнице» праздники устраивали, и детям обязательно что-то дарили. Так, однажды Лене подарили томик стихов Лермонтова и кусочек хлеба. 
Отец был в плену, а пленных тогда считали фактически «изменниками Родины». После окончания блокады мама и Лена поехали к отцу в Донбасс, в Горловку, и вскоре семья воссоединилась в Ленинграде.

Своя семья 

Елена Петровна и Андрей Иванович поженились почти 60 лет назад, в августе 1961 года, в родном городе. Оба инженеры, оба работали на почтовом ящике — на Заводе имени Кулакова (что на ул. Яблочкова). А познакомились в командировке! 

До войны Андрей Иванович жил с родителями в доме 153 на Невском проспекте. Отец ушел на фронт. В 1942-м Андрея с мамой и бабушкой эвакуировали из блокадного Ленинграда на Кубань (родину отца) — но попали они в оккупацию. И Андрей Иванович, потомок военного врача, вспоминает хрестоматийное: «Немец угощал меня конфеткой». 

^{Андрей Иванович Скляров. Любительское фото}

О страхе 

«Почти каждый день стреляли, и я очень боялась. – Рассказывает Склярова. — Мой дедушка, еще в царские времена, был пожарным. И я думала, что дед — высокий, сильный человек — может все, и все время плакала: «Дедушка, дедушка! Пусть они не стреляют!!!» И мне казалось, что он сейчас распорядится — и стрелять перестанут. Все время бомбили, особенно по ночам. Очень хорошо помню: летят бомбы, и вначале звук у них тонкий, а потом все сильнее и сильнее, потом мощный рев — а потом бомба где-то падает. Мне казалось, что бомба эта летит прямо в меня…

Иногда ко мне в гости приходили девочки из класса. Ночью я была в квартире или с девочками, или одна — и тогда тряслась от страха. А мама так уставала в больнице после дежурства, что бомбежек не слышала и спала. И тогда я рядом с ней тоже засыпала». 

Отчетливо помнит рассказчица одну страшную ночь, когда во дворе, прямо под окнами, разорвалась бомба. «Вся комната осветилась ненормальным, очень ярким голубым, каким-то мертвенным светом. Этот синий свет до сих пор стоит у меня перед глазами…», — отмечает она. 

О красоте 

Елена Петровна помнит, как в 1944-м году в школе раздавали «американские подарки». Одежду давали тем, кто одет был хуже всех. Так и Лене однажды досталось красивое шерстяное платье в цветочек. Но попадать в нем под дождь было нельзя — уменьшалось, как шагреневая кожа.

«Когда мы уезжали с набережной Мартынова, от эвакуированных соседей остались очень красивые старинные часы, и мы увезли их с собой на новую квартиру. Вот по этим часам я и сверяла, когда наконец мама с работы придет. Но потом соседи вернулись — и мы отдали им эти часы», — рассказывает Елена Петровна. 

А что касается красоты города… Не так давно дворец Белосельских- Белозерских восстановили (в 60-е сгоревшую дачу разобрали). Елена Петровна говорит, что ездила туда, хотела посмотреть на дворец, вспомнить годы своего детства и те спасительные подвалы — но охранники почему-то не пустили…

Ольга Баранова

^{Фото из семейного архива Скляровых}