К высшей мере

«Не убий!» — не уставал взывать Всевышний к роду человеческому. А люди, вознося к небу покаянные молитвы, продолжали строить эшафоты, сооружали плахи, раскладывали костры, изобретали гильотины… В памятниках древнего русского права смертная казнь как мера наказания и возмездия упоминается лишь с конца XIV века.

Сын за отца

До XIV века у наших предков широко практиковалась кровная месть. Она была фактически узаконена. В «Русской правде» великого князя Ярослава Владимировича говорилось: «Если убьет человека человек, то пусть мстит брат за брата, сын за отца, отец за сына, племянник за дядю и тетку».

В старину сын убитого лишался наследства, если он не отомстил за отца, мать давала пощечину сыну, если тот осмеливался сесть за стол, не отомстив за смерть брата. Кровная месть была у всех народов, а на Руси она признавалась правомерным актом даже в международных отношениях. В договоре князя Игоря (945 г.) с греками говорилось: «Если русин убьет христианина (т. е. грека. — В. В.) или христианин убьет русина, пусть убийца будет задержан ближними убитого, и да убьют они его…».
За кражу казнили, за убийство штрафовали.

Но время шло, и с начала XV века самосуд на Руси стал всячески пресекаться. Умерщвление человека за его тяжкие преступления переходило из частного дела в государственное. Смертная казнь знаменовала собой акт наказания и устрашения, а потому проводилась публично, при большом скоплении народа, «чтоб на то смотря, иным неповадно было такого творити…». А перечень «лихих дел», за которые полагалась казнь, был вначале не такой уж и большой. Преступников карали смертью за храмскую татьбу (святотатство, кражу из церквей), за конскую татьбу, за поджог, а также за кражу, даже простую, но совершенную в третий раз. Удивительно, конечно, что такие преступления, как убийство, дерзкий разбой, грабеж, если они были совершены не в третий раз, наказывались в то время (середина XV века) лишь денежным штрафом.

Со временем реестр «эшафотных дел» неуклонно расширялся. По судебнику Ивана Грозного (1550 г.) казнили за кражу людей, за подлог документов и даже за ябедничество (заведомо ложные обвинения). С XVII века горели костры на площадях русских городов под теми, «кто отпал от христианства». В 1648 году вышел указ, который предписывал: «…Кто не ходит в церковь, не бывает у святого причастия и не пускает к себе в дом священника — подвергать таких людей пыткам и не раскаявшихся сжигать». Особенно пострадали от этого указа раскольники. Только в одной Казани в 1677 году было сожжено до тридцати староверов. За «упорство в старой вере» отдал жизнь, как известно, протопоп Аввакум.

Но особенно кровавого размаха смертная казнь достигла при Петре I. Если, к примеру, мастер, уличенный в изготовлении обуви из плохой кожи, мог еще надеяться, что его всего лишь сошлют на каторгу, то всякий помещик «за утайку душ» при народной переписи карался смертью «без всякой пощады». При Петре Алексеевиче можно было запросто угодить на эшафот даже «за порубку дуба в заповедном лесу».

Дважды мертвый Пугачев

Что касается способов умерщвления приговоренных преступников, то наши предки — служители застеночных ведомств — проявляли в этом деле великую изобретательность. Правда, вначале способ казни определялся по простому принципу — «око за око». Совершил убийство — покарать душегуба «смертию же», за поджог — самого сжечь, подделал деньгу — залить в горло расплавленный металл. Со временем фантазия законодателей стала более изощренной. При этом простое отсекновение головы в перечне видов смертной казни было, пожалуй, самым гуманным. Правда, иные палачи-неумехи по 10 раз прикладывались к топору, прежде чем голова несчастной жертвы падала в корзину. Тех, кто повторно совершал разбой, грабеж, убийство, как правило, приговаривали к виселице. Позже, усмотрев в повешении некую мягкость, отечественные сатрапы решили усовершенствовать этот вид казни и вешали жертву не традиционно, то есть на веревке за шею, а на железном крюке за ребро.

Очень строги были российские законы к мужеубийцам. Женщину, убившую супруга, заживо закапывали в землю по плечи со связанными за спиной руками и оставляли умирать медленной смертью. К одним она приходила на третьи сутки, к другим — на восьмые; известен случай, когда осужденная умерла лишь на тридцать первый день. За убийство отца, матери и сородичей по судебнику 1649 года предписывалось возить преступника по торгу, рвать при этом его тело клещами, а затем утопить, связав вместе с кошкой, собакой и петухом. Неясно, правда, за какие такие грехи попадали в компанию душегуба бедные животные.

В высшей степени мучительными видами смертной казни считались также посажение на кол и колесование. Такими страшными способами лишали жизни людей, обвиненных в государственных преступлениях. Но самой лютой признавалась казнь четвертованием. Человеку последовательно отрубали все четыре конечности, а затем и голову. Как правило, такой казнью умерщвляли на Руси самозванцев. В разное время были четвертованы Анкудинов (лже-Шуйский), Степан Разин, Емельян Пугачев. Известно, правда, что Пугачева, прежде чем четвертовать, незаметно от народа умертвили. Так повелела Екатерина II. Из милосердия.

Сильным духом

Смертная казнь, несмотря на все ее жестокие формы, никак не способствовала уменьшению преступности. Некоторые наши самодержцы видели и понимали это. Еще Владимир Мономах в своем знаменитом поучении детям призвал: «Не убивайте ни правого, ни виноватого и не повелевайте убивать такого. Хотя кто и был повинен в смерти, не губите христианской души». Практикование смертной казни остановили при императрицах Елизавете Петровне и Екатерине II. Приговоры хотя и выносили, но не исполняли. Однако грянуло 14 декабря 1825 года — восстание декабристов, и вновь заколыхались над русской землей тела повешенных…

Владимир Вербицкий

Гравюра www.funeralportal.ru