БДТ нарушает границы искусства

13-го декабря в БДТ прошел традиционный интеллектуальный марафон. Изюминкой марафона этого года стал выбор площадки – с 2016 года марафон проходил в стенах Эрмитажа.

Марафон стал частью большого проекта «Фанерный театр: программа современного искусства в БДТ» и фестиваля Яна Фабра «Любовь — высшая сила».

Фанерный театр. Что это?

К 100-летию БДТ был создан концептуальный архитектурный объект – Фанерный театр. Конструктивистская трехэтажная постройка из самой настоящей фанеры вторглась в классическое пространство Большого драматичеcкого театра имени Товстоногова. Это театр внутри театра, где есть собственная сценическая площадка, гардероб и зрительный зал – правда, всего на 30 мест.

Оригинальный проект реализован благодаря сотрудничеству художника Александра Шишкина-Хокусай, режиссера Андрея Могучего и архитектора Андрея Воронова и посвящен первому художественному руководителю БДТ поэту Александру Блоку и выдающимся художникам, работавшим в театре в 1910-1930-е годы. В их числе – Александр Бенуа, Мстислав Добужинский и другие. Их имена золотыми буквами выбиты на мраморных досках, украшающих фанерный фасад театра, выходящий на Главную лестницу БДТ.

К слову, на сцене Фанерного театра с большим успехом прошел спектакль Яна Фабра «Ночной писатель». В основе первой репертуарной работы бельгийского художника и драматурга в России – плоды бессонных ночей, собственные дневники и отрывки из ранних пьес. «Ночной писатель» останется в репертуаре БДТ, а весной «переедет» в Каменноостровский театр, где в декабре прошла мировая премьера провокационного моноспектакля Фабра «Воскресение Кассандры».

Марафон как столкновение мнений

Темами дискуссий интеллектуального марафона «Фанерный театр. Искусство, нарушающее границы» стали «Современное искусство и современный театр»; «Архитектура и сакральность»; «Мифология в театре и искусстве».

В марафоне приняли участие художественный руководитель БДТ Андрей Могучий; художник Ян Фабр; художник Александр Шишкин-Хокусай; заведующий отделом современного искусства Эрмитажа Дмитрий Озерков; директор Фонда «Про Арте» Елена Коловская; искусствовед Ксения Малич и другие.

В первой части марафона – Современное искусство и современный театр – спикеры обсудили на сцене БДТ место театра и музея в современной культуре, поговорили о перформативных практиках в музеях и выставочных проектах в театре.

Тема взаимопроникновения искусств, слияния разных его видов и жанров звучит уже не первое десятилетие. Современное искусство стало синтетическим явлением, в нем смешиваются, играют на равных живопись, инсталляция, архитектура, музыка, перформанс, классический театр, фотография, видеоарт, графика.

О том, как это смешение и взаимопроникновение происходит в разных видах искусства, поговорили участники марафона.

Андрей Могучий о нарушении стереотипов
«Когда мы создавали музейно-театральный проект «Хранить вечно» в Манеже, то привезли туда бутафорию – занавес, кресла из БДТ, реквизит. Все это можно было видеть, трогать. И когда я повел по выставке Михаила Борисовича Пиотровского, его удивило, что маленького солдатика со стола можно взять в руки. Он мгновенно воспользовался предложением! И это нарушение привычных стереотипов границ для зрителя. Раньше театр и музей были противоположными конституциями и не пересекались, как сейчас».

Художник Александр Шишкин-Хокусай: идея «театра в театре»
«У меня был опыт – делать выставки именно в театральных пространствах – имеются в виду фойе, какие-то смежные пространства. Я понимаю, что люди, которые приходят в театр, совершенно не готовы воспринимать ничего, кроме ощущения праздника встречи с искусством. Все становится как бы гардеробом.
Поэтому, когда возникла идея некой инсталляции в театре, которая близка к современному искусству, я предложил идею «театр в театре». Инсталляция некоего мета-театра – мне показалось, это и есть мое ощущение театра сегодня. Театр изнутри.

Художник, сценограф Ирина Корина: соединение театра и современного искусства – сложный и интересный опыт.
«Я счастлива быть сегодня на сцене, потому что для меня театр – это, конечно, люстра. Самое главное – это то, что происходит до начала спектакля. И самым невероятным событием мне всегда казался момент, когда гаснет свет.
Знаете, я все время общаюсь с людьми из мира современного искусства, которые до сих пор театр недолюбливают. А «театральные» люди довольно холодно относятся к современному искусству. Хотя в последние годы это все стало перемешиваться.

Почему работа в театре меня привлекает и кажется такой невероятной? Это связано с сообществом людей, с эмпатией. Мне кажется, художнику очень тяжело принять, что он не единственный художник в мире и что какие-то другие люди тоже что-то интересное придумывают. В общем-то, большинство художников – очень эгоцентричные люди, но когда вы встречаетесь с режиссером и вынуждены все-таки что-то совместно делать – этот опыт может быть довольно сложным, но очень увлекательным. Вы должны почувствовать, что затеял этот человек, и сделать работу вместе. То есть вы не можете сделать отдельно хорошо свою работу, потому что если это не соответствует замыслу режиссера, вы все равно ничего хорошего не сделаете, это должно быть совместной работой. В общем, это сообщество, энергия довольно большого сообщества людей только тогда становится волшебной, и не только люстра волшебная.
Мне кажется, что соединение театра и современного искусства – очень сложный и интересный опыт. В принципе, люди, которые работают в театре — это сумасшедшие, они тратят на это очень много времени и часто ничего больше не успевают. Тем не менее, они искренне интересуются работой коллег и способны не так критично оценивать чужой проект, как художники. Потому что они знают, сколько труда вложено»

Андрей Могучий о подлинном театре
«Ян, если не ошибаюсь, это тебе принадлежат слова, что перформанс должен ворваться в театр (и он ворвался — в спектакле «Воскресение Кассандры» на сцене Каменноостровского театра. — Прим.ред.). Перформанс для людей, которые подлинно занимаются театром. Это правда: люди, которые занимаются театром, ничего другого не видят. И это уже не отдельная жизнь в театре и дома, но какой-то безумный круговорот, где смешиваются твои слезы со слезами артиста, и все это в каком-то барабане смешивается. И подлинный театр вне этого не может существовать, просто не может. Иначе это не театр, а какой-нибудь ресторан или департамент, где люди приходят, отрабатывают и уходят. Театр — это иная институция.
Гротовски делил артистов на артиста-проститутку и артиста-жертву. Конечно, разные люди исповедуют разные типы театра. И часто то, что называют театром, театром на самом деле не является. В моем понимании. Включая иммерсивные эксперименты, которые редко — крайне редко — пробивают границы подлинности.

Художник, режиссер Ян Фабр (Бельгия): я сделал театр перформансом, который происходит здесь и сейчас
«Я родом из совершенно другого пространства, у нас совершенно другие традиции в этом смысле. Я родился в Антверпене. Я гном в стране великанов. И я родился неподалеку от дома, где жил и работал Рубенс. Он был художником, дипломатом, писателем, у него была мастерская и много учеников. Именно из мастерской Рубенса вышли такие великие художники, как Ван Дейк.

И Рубенс знал, что такое совместная работа, задолго до Энди Уорхола. Он режиссировал массовые шествия, процессии, которые проходили в Антверпене: создавал эскизы процессий, придумывал, как должны быть расписаны ткани, которыми были декорированы кареты и катафалки, тренировал актеров, которые сопровождали процессии.
Рубенс был в этом смысле абсолютным гением, это был практически человек-оркестр. Если мы посмотрим на его живописные полотна, то увидим, что это не просто живопись. Это своего рода театр, это и есть соитие театра и изобразительного искусства. В Эрмитаже есть несколько шедевров Рубенса. Обратите внимание на свет в его полотнах. У Рубенса свет никогда не падает из одного источника, это очень театральный свет. Он освещает мизансцену, он создает ее для нас.

Ян Фабр о своем творчестве, Фанерном театре и о моменте «здесь и сейчас»
Если вы хотите понять мое творчество, его можно сравнить с бабочкой. Бабочка состоит из трех частей: два крыла и тело. Если на примере бабочки рассказывать о разных направлениях, которыми я занимаюсь, то одно крыло — это изобразительное искусство, второе — это театр и мое писательское творчество, а тело бабочки — это искусство перформанса. И нельзя забывать, что это разные жанры. И в какой-то момент в 1920-е годы именно искусство перформанса помогло нам продвинуться дальше в развитии всех жанров искусства. Это сделали первые дадаисты, когда человеческое тело стало использоваться как инструмент, как средство выражения.
Я родился в 1958-м году, получал образование в 1970-е годы. Это было время великих перформеров, которые рассматривали свое собственное тело как своего рода холст, как инструмент, при помощи которого они создавали нечто новое.

Я привнес в театр художественную составляющую, и в то же время я сделал театр перформансом, который происходит здесь и сейчас, чтобы на сцене постоянно происходило какое-то действие в режиме реального времени. И в этом смысле можно сказать, что я прохожу очень близко по границам между искусствами, постоянно задевая их и даже переходя эти границы.
И если смотреть на мое изобразительное искусство, то искусство перформанса, этот момент, когда нечто создается прямо сейчас, можно видеть, например, в моих картинах и скульптурах. Этот момент создания произведения искусства для меня очень важен. И я совершенно неоригинален в этом. Мы только что вспоминали Рубенса – уже Рубенс «протирал дыры» до открытых ран в этих пограничных состояниях между разными жанрами.
И когда я смотрю на работу своего коллеги, этот Фанерный театр, нос которого врезается в классический театральный зал своей чуждостью — я понимаю, что он ранит это пространство театра и тем самым является пограничным видом искусства, он здесь и сейчас».