Вадим Тихомиров. Поедатель крокодилов

Каково оно — поймать крокодила и съесть его? А какие на вкус жареные пауки «а-пинг?» Не знаете? Вадим Тихомиров, ведущий телеканала «Домашний» (среди его проектов — «Мужские игры», «Все под контролем»), до недавних пор тоже не знал. Но, придумав экстремальную программу «Дикая еда», которая в мае стартовала на «Домашнем», и став ее главным героем, он теперь — Главный Дегустатор национальных блюд самых экзотических стран мира.

– Вадим, что натолкнуло на то, чтобы затеять такой необычный проект? Вы любите путешествовать или готовить?
– И то, и другое. Путешествовать обожаю — была бы у меня такая возможность, я бы только и делал, что ездил по свету. Ведь столько всего интересного в мире! И этим хочется поделиться со всеми. А что касается моей любви к готовке, то у меня есть дар хорошо готовить. Я даже в гостях пытаюсь заменить хозяев и встать к плите.
– А свое самое первое блюдо помните?
– Мне было лет семь, я захотел поразить родных своими кулинарными способностями, встал с утра пораньше, приготовил яичницу, поставил ее жариться, а потом забыл. Так что мое первое блюдо благополучно сгорело. А в студенческие годы пол-Москвы ко мне съезжалось на мои пельменные пироги.
– Пироги?
– Пельмени в те времена, пока их донесешь до дома, часто слипались в один ком. Я брал скалку, раскатывал этот ком, и получался пельменный блин, который я жарил. Очень вкусно!
– Одно дело пельменный блин, другое — личинки тараканов. Вы были уверены в своих силах?
– Первое правило самурая — никогда ничего не бойся. Хотя, если честно, я боюсь вида крови. И вообще я мирный человек. А мне в первый же день, в полдень — никогда этого не забуду, дело было в Ханое — пришлось убить змею собственными руками и ко всему прочему съесть ее еще бьющееся сердце! Когда со стороны передачу смотрю, думаю: «Боже, как это можно было съесть?!» И теперь Дана Борисова, Жанна Фриске, которые испытали на себе все эти кулинарные ужасы на «Последнем герое», когда меня видят, радуются: «А мы смотрим и думаем, когда же тебя стошнит?» А я отвечаю: «Ни-ког-да!»
– И что, правда, рвотный рефлекс не срабатывал?
– Пару раз вздрогнул. Один раз я «сломался» на больших жирных тараканах (между прочим, большой деликатес). А второй раз попросил пощады, когда мне предложили пасту из тухлой рыбы. Кстати, поэтому я пока не хочу ехать в Исландию: там любимое блюдо — тухлая акула. Ее на полгода закапывают в песочек, чтобы она там полежала, побродила, потом откапывают и кушают.
– Но вы же ели тухлые яйца.
– Тухлые яйца прекрасны! Очень вкусен, кстати, шашлык из лягушек. Черепаховый суп очень понравился.
– И вы сами убили черепаху? Не было жалко?
– И черепашку, и ежика, которого мне тоже пришлось съесть. Вообще на меня теперь с опаской смотрят. Придешь куда-нибудь в гости, потянешься погладить собачку, а мне говорят: «Э-э, она не съедобная!» Кстати — собак я не ел. Но, с другой стороны, к таким вещам надо проще относиться. Мы же, когда приходим в магазин и покупаем филе, не задумываемся над тем, что это филе неделю назад мычало. А насчет экзотики… Я постоянно проводил аналогии с нашей кухней. Ну вот, скажем, крокодил — да это та же курица, только родом из болота. А личинки тараканов, жи-и-ирные такие опарыши, когда их пожаришь — обычные наши шкварки.
– А как насчет экстремальности? Вам же крокодила не на блюдечке с голубой каемочкой подавали — сами ловили.
– Экстремальные ситуации были. Когда ловили кобру, хозяин серпентария прибежал с криками: «Что вы делаете?! Это очень опасно!!!» А второй случай был, когда ловили крокодила. Это был настоящий трэш! Крокодилы очень опасные — быстрые, хитрые. А я еще поскользнулся.
В общем, было непонятно, кто из нас для кого станет едой. Конечно, опасностей много. Стоишь по горло в болоте, а вокруг тебя что-то плавает и трогает за ногу, вздрагиваешь и думаешь: «Господи, кто это?! Вдруг оно меня смертельной болезнью заразило!»
– А с местными жителями легко находили общий язык?
– Абсолютно. И это, кстати, видно в кадре — они проявляют симпатию ко мне, я — к ним. Был, например, такой сюжет — обед, вьетнамцы едят свой фаст-фуд, я подсел к ним за стол, и они тут же приняли меня в свою компанию, стали мне что-то наливать, класть в тарелки. Чем ближе человек к природе, тем точнее он ощущает, кто перед ним — враг или друг. Вообще там удивительные люди. Особенно меня потрясла Камбоджа. Заходишь к ним в ресторан, и официанты так лапки, как кролики, сложат и улыбаются тебе, будто для них высшее счастье видеть тебя.
– Представляю ваши ощущения, когда вы возвратились домой после такого двухнедельного человеческого релакса.
– Да уж! Только приземлишься в родном аэропорту, сразу наталкиваешься на неулыбчивые лица таможенников. Или зайдешь у нас в ресторан, и официант сделает такое лицо, что сидишь и думаешь: «Господи, за что?! В чем я провинился перед этим человеком?»
Я поездил по Дальнему Востоку и меня «пробило» то, как там смотрят на жизнь. Я спрашивал вьетнамцев, камбоджийцев насчет кризиса, а они мне: «У нас нет никакого кризиса». А знаете почему? Потому что у них нет кризиса в душе. Они нищие, но счастливые. Такое ощущение, что попал в рай. А у нас здесь вроде работа есть, машины есть, в рестораны ходим, а все равно ноем: «Жизнь не удалась, жизнь омерзительна, пойду утоплюсь».
– А как вам тамошние женщины?
– На большого любителя, честно признаюсь. Они радушны, но все-таки это не наш контент красоты. Нет, они очень милые. Вокруг меня все время ходили, ощупывали мой живот и постоянно переговаривались между собой. А я все переживал: «Господи! Что они ко мне пристали?! О чем они говорят?» А мне отвечали: «Они говорят, что вот, такой большой красивый русский мужчина, толстый.
У него, наверное, много девушек, его все любят». У них ведь полнота — символ достатка и красоты мужской. Поэтому все вьетнамские мужчины усиленно наращивают живот. Вообще женщины там неравнодушны к мужчинам и готовы на подвиги, мне кажется. Но все-таки разность менталитета заключается в том, что, например, я люблю другого рода эмоциональную открытость и душевность. Знаете, «ругаться так ругаться, любить так любить». А у них все-таки выражения эмоций на полутонах. А с другой стороны, может быть, этого и надо к старости.
– А кстати, к старости созрели бы для такой спокойной тихой жизни?
– Я видел во Вьетнаме очень много русских, которые там живут. Достаточно успешных, гладких таких, ухоженных, у которых там свой небольшой бизнес — рестораны, гостиницы. Но все же мне не хотелось бы идти по их пути — я видел в их глазах дикое желание уехать обратно, в Россию. Все-таки реальные чувства для них здесь, а не там. По-настоящему ведь живешь, когда эмоционально наполнен, а иначе это всего лишь существование.