Игорь Скляр: «Актер – не лицедей, а следователь»

Петербургский актер Игорь Скляр — редкий для современного российского кино типаж настоящего мужчины. Сегодня на экране царят «гламурные мачо», псевдомужчины, активно изображающие силу и мужественность, «симулирующие», как сказала бы Фаина Раневская. Скляр — подлинный. Сейчас он снимается в картине, где играет ракетного конструктора Сергея Королева.

—    Игорь Борисович, вы согласны с тем, что мужчина-актер в жизни обладает особой властью, потому что способен контролировать и проявлять нужные эмоции в любой момент?
—    Вы хотите сказать, что такой мужчина может сыграть все, что угодно и когда захочет? Это не обо мне. Актерствовать в жизни мне неинтересно. Жизнь актера тем и прекрасна, что когда с тобой происходит что-то настоящее, то это потом становится материалом для работы. Человек обязан жить, а актер в реальной жизни должен подмечать закономерности, абсурдность, драматизм, юмор и т.д. Если ты и в жизни, как в плохом театре занят собой любимым, откуда получишь опыт? Хотя такие актеры есть. Глядя на них, видишь, как они все время что-то играют, любуясь собой, подбирая в тот или иной момент нужную интонацию или гримасу: здесь у меня трогательная мина, сейчас пойдет слеза, а теперь изобразим задумчивость на лице. Это дешевое лицедейство, а, на мой взгляд, актер это не лицедей, а следователь в захватывающем человековедческом детективе.

—    В одном из интервью модельер Вячеслав Зайцев, вспоминая о маме, сказал, что сейчас таких женщин нет ни в кино, ни в жизни – современные дамы намного грубее. Вы чувствуете безвозвратные изменения в мире?
—    Все очень изменились — и женщины, и мужчины, потому что обстоятельства стали другими. Когда-то танцы в городском саду были событием, куда женщины особенно наряжались и надевали свои лучшие украшения, а сегодня и концерт в филармонии — не событие, поскольку туда приходят в рваных кроссовках и нехорошо пахнущими — и «дамы», и «господа». Но я не думаю, что о каком-то ушедшем времени надо сожалеть. Если спросить через сорок лет у живущего ныне семнадцатилетнего паренька, — а правда, что в 2011-м все было так плохо? Он ответит: ну что вы, все было замечательно! И сейчас он живет, впитывая жизнь всеми порами, и для него это самое лучшее время. Это закономерность, достигнув определенного возраста считать, что когда-то было лучше, а сейчас – все неправильно. Совсем другой вопрос, куда катится весь мир, цивилизация. Вот это меня очень интересует.

—    Редкая тема для размышления в наше время!
—    Нет, я уверен, что любой человек, читающий содержательную литературу, интересующийся настоящей живописью или слушающий серьезную музыку, хоть раз ловил себя на такой мысли. Для меня это даже не вопрос о том, что будет с Россией через сто лет, а то, куда вообще движется человечество и стоит ли ему туда идти? Нужен ли так называемый научно-технический прогресс и хорошо ли то, что мы «едим», красивое с виду, но вредное по сути? Нужно ли человеку пребывать в паразитическом состоянии по отношению к миру или стоит заняться самим собой?

—    У вас есть ощущение, что люди в обществе потребления слишком погружены в себя и этот процесс набирает скорость?
—    Сейчас это ускорение развивается в геометрической прогрессии. За последние лет сто восемьдесят человечество невероятно продвинулось в смысле технологий, но одновременно сильно деградировало в смысле души и совести. Мне могут возразить, что человек слаб, но тогда надо признать, что в нем больше скотского, нежели божественного, и что мы снова потихоньку забираемся на дерево, но уже с гранатой в руке. У меня создается впечатление, что человечество теряет инстинкт самосохранения. Человек облегчает свою жизнь, высвобождая время, но не делает попытки заглянуть в себя. Полученное время тратится на то, чтобы «отдохнуть» и нарастить жир, а потом на мучительное решение вопроса – как похудеть? (смеется) Такая жизнь не по мне. Сегодня в Интернете можно прочесть любую литературу, но мне до сих пор интересно зайти в книжный магазин и взять книгу в руки, пролистать страницы, потому что для меня познание — это процесс, в котором задействованы и душа и руки.

—    Но свобода притягивает людей …
—    В том-то и дело, что чаще мы сталкиваемся не со свободой, а с ее безумным вариантом – волей. Это разные вещи. Свобода — это осознанная необходимость. Я свободен, но сознательно не мешаю жить другим, а воля – наоборот, что хочу, то и делаю. Например, в Павловске, где я живу, в парке часто проводят всякие фешенебельные мероприятия: свадьбы играют, юбилеи справляют, банкеты с салютами. Пару лет назад в парке неожиданно исчезли комары. Оказалось, что устроители использовали какой-то химический реагент, который их уничтожил. Все для того, чтобы «гостям» торжеств комфортнее было. Они не задумались о том, что это экологическая система, и в ней все взаимосвязано. Сначала исчезли комары, потом рыба, пропали лягушки, затем кроты, началось заболочивание почвы… Сейчас опомнились, перестали использовать химию — и комары снова появились. Человек со своим стремлением делать свою жизнь все комфортнее, унижает природу и не осознает этого до тех пор, пока она не треснет его доской по голове. Обычно это осознание запаздывает, как у алкоголика, который пьет до тех пор, пока не помирает: раскаялся вроде, но как в анекдоте, поздно пить боржоми — печень отвалилась.

—    Как вы относитесь к почти повальному стремлению людей, особенно актеров, менять себя с помощью пластической хирургии?
—    Плохо. Я вообще против насилия над природой. В какой-то момент человек объявил себя ее царем, и в этом его глобальная ошибка. Человек такая же часть природы как собака или дерево, бегемот или щука. А стремление бесконечно улучшать себя с помощью силикона, плаценты или клонирования сродни попытки поставить себя на место Создателя.  Природу обмануть нельзя. Я из своей жизни знаю, что чем хуже я выглядел, тем внимательнее ко мне становились женщины! Видимо потому, что было заметно страдание в глазах, а женщины, особенно наши, любят страдальцев. Странно, чем больше на лице складок, шрамов и морщин, тем больше к тебе внимания, и наоборот. Когда все хорошо, с тобой мило поговорят, поулыбаются тебе и скажут дежурную фразу типа «ты отлично выглядишь!» Собственно, на этом все и заканчивается.

—    Женщины обычно говорят, что в девяти из десяти случаев меняют себя ради мужчин, и те их подвигают к таким переменам… Вы говорите супруге: Наталья, не ешь плюшки?
—    Нет, наоборот, я говорю ей: «Ешь плюшки», а она не ест, но при этом замечательно выглядит. Бывают от природы такие лица, которым краска ну никак не идет, потому что свой натуральный румянец гораздо лучше. Вообще я уверен, что каждый человек выглядит так, как он хочет выглядеть. Если он, конечно, не патологически болен.

—    Говорят, вы снимаетесь в продолжении фильма «Мы из джаза-2»?
—    Действительно? Надо поинтересоваться, может быть, и правда снимаюсь? Но я пока об этом не слышал. Чушь это.

—    Тогда рассказывайте, в каких съемках  участвуете сейчас?
—    Я играю одну из главных ролей в новом фильме молодого режиссера Александра Баршака. История моего героя – ракетного конструктора Сергея Королева прослеживается в этой картине с 1940-го по 1961 год. Это будет многосерийная художественная лента к юбилею первого полета в космос, к 12 апреля — Дню космонавтики – ее планируют закончить. Сегодня, к сожалению, современная жизнь бедна на подобные события, каким был полет Юрия Гагарина. Я сам, хотя мне на тот момент было всего четыре года, отлично помню, как радовались окружающие, как обнимали и поздравляли друг друга. За всю жизнь я с таким больше не сталкивался.

Беседовала Марианна Николина