"Немыслимое". Вы еще не пытаете? Тогда мы летим к вам!

В российский прокат вышла лента режиссера Грегора Джордана "Немыслимое", затрагивающая актуальнейшую тему XXI века — борьбу с терроризмом. Ее ведет, принимая на себя удар всех плохих парней мира, конечно же, США.

Бывший агент американских спецслужб по фамилии Янгер (Майкл Шин), поддавшийся модному веянию времени и обратившийся в ислам, заложил в нескольких городах США ядерные фугасы.  Естественно, они все взорвутся, если не будут выполнены требования злоумышленника о выводе американских солдат из мусульманских стран.

К счастью, звездно-полосатый исламист уже схвачен и … предварительно допрошен, но и в плену террорист продолжает шантаж — у правительства США не остается иного выхода, кроме как наслать на молчуна специального человека — агента Хамфри (Самуэль Л. Джексон), специализирующегося на выколачивании различной информации посредствам старых добрых пыток.

Пытать или не пытать, вот в чем вопрос

Словом, Голливуд обратился к одному из наиболее животрепещущих обвинений, которые звучат в адрес Пентагона в наши дни — в нечеловеческих пытках бесправных арабов и афганцев в секретных ЦРУ-шных застенках.

Действительно, как бельмо на глазу Вашингтона военная база в Гуантанамо, где до сих пор без суда и следствия содержатся пара сотен не то боевиков "Аль-Каиды" и "Талибана", не то мирных пастухов. Все помнят скандал с издевательствами охранников над заключенными в "Абу-Грэйб". Секретную тюрьму ЦРУ нашли даже в Литве. А сколько случаев низведения человеческого достоинства ниже плинтуса ястребами американского империализма не попали в анналы истории в силу своей относительной незначительности? Ведает только Аллах.

В "Немыслимом" Джордан трепещущей рукой рвет все покровы с запретной, по большому счету, темы, и спешит показать все, что скрыто. А скрыто вот что — силовики даже в богоизбранных США способны заходить довольно далеко в отношении здоровья и жизни индивида для обеспечения безопасности своей страны. И имеют полное на это право.

Пытать или не пытать? — именно этот вопрос-лейтмотив исследуют на протяжении всей картины ее герои. Казалось бы, очевидный ответ на него, однако, получается далеко не таким определенным, как кажется на первый взгляд.

Действительно, речь ведь не идет о невинном ребенке, а о вполне взрослом мужчине, который решил отправить на тот свет миллион другой собственных соотечественников во имя любви к ценностям ислама. Казалось бы, чего тут думать? Стереть в карцерную пыль — во имя Родины не жалко.

Ан нет. Пытать “подобную сволочь”, по версии сердобольной агентши Броуди (Кэри Энн-Мосс), — это свинство немыслимое. Она из тех людей, которым приходится на пальцах объяснять, что если бомбы взорвутся, то понятия "антиконституционно" и "незаконно" просто утратят свой смысл за неимением человеческого материала, к которому их можно будет применять. Тут, кстати, кроется главный неполиткорректный прокол авторов, по сравнению с которым весь физиологический трэш меркнет: при первых сценах пытки Броуди вопит: "Прекратите пытки, ЭТО ЖЕ ГРАЖДАНИН США!". Дальше все ясно — стало быть, был бы он бен-ладенского роду-племени, зритель бы не понял, чего бесчеловечного в пытках? А так да, бесчеловечно.

Собственно, на протяжении всех 90 минут экранного времени и продолжаются столкновения различных эго и их понятий о том, как и за что пытать, их версий и объяснений происходящего. Пересекаются интересы нескольких структур, каждая из которых считает, что руководит процедурой допроса, пытаемый кричит, как резаная свинья, пытающие с упоением садируют террориста, постепенно лишая его частей тела, крови, воздуха и психического здоровья. Фильм получается предельно жестокий.

Поединок с самим собой

"Дело не во враге, а в наших слабостях, в нас. Они не боятся, а мы — да, они верят, а мы — сомневаемся", — так объясняет свои оригинально жестокие методы работы агент Хамфри, герой Джексона. Мол, с таким оппонентом нужно поставить себя как минимум не менее бесчеловечной тварью, способной на все.

"Расскажи где бомбы, и полетишь с семьей белым лебедем в любимый Пакистан — без суда и следствия, и вообще, я тебя понимаю, мы вытащим тебя отсюда", — сладко напевает Броуди. Словом — хороший /плохой полицейский.

Противоборствующие стороны, эволюционируя в кадре, проявляются в таком неприглядном виде, что от обеих точек зрения на проблему "пытать или не пытать" начинает натурально воротить в виду полной неприглядности методов, которыми каждая из них защищается.

Режиссер очень качественно нагнетает напряжение, доводя его до довольно высоких показателей не только по меркам Фабрики Грез. Определенные грани политкорректности и общечеловеческих ценностей попираются настолько дерзко, что вопросов к названию картины не возникает. Зритель получает порцию действительно крутосваренного блюда.

Не зря публика на берлинском фестивале хваталась за сердце на премьере и даже покидала зал до завершения сеанса. Нет, никаких натуралистических или физиологически отталкивающих сцен в стиле "Груз-200" картина не содержит. Но допустить, что чересчур перенюхавшие гуманистической  атмосферы гаагского трибунала европейские дамы выпали от увиденного в тяжелый осадок — можно.

Крепкий орешек

Конечно, фильм не без изъянов — особенно это касается пресловутого правдоподобия: агента Броуди с ее причитаниями в условиях реального допроса не было бы в радиусе нескольких километров от того бункера. Кофе бы начальству на совещаниях носила. В Овальный кабинет.

Чем трясти допрашиваемого лишний раз током, да душить целлофановым пакетом, ввели бы ему специальные вещества — много чего рассказал бы сам, и даже не заметил бы как. Допрос продолжается несколько дней — в реальной жизни выбивание столь важных оперативных данных занимает, судя по отзывам знающих людей на профильных форумах, максимум минут 40.

Ну и, конечно, пресловутая "тщательность" Голливуда к реалиям, связанным с Россией. Ядерные материалы для бомб добыли естественно на нашей советской родине, о чем свидетельствует и надпись на контейнере: "Опасность. Радиоактивно материал. Ранг е плутония. Чернiвцi".

Впрочем, в конце концов, соблюди все рамки реализма создатели "Немыслимого", оно бы просто превратилось в "Неснятое". А так — вот оно, исследование границ дозволенного для общего блага, та самая слезинка ребенка, на которой можно (или нельзя) построить человеческое счастье в промышленных масштабах. Под микроскопом. Посмотреть можно на стойкость фанатика, блестяще отраженную игрой Шина. На профессиональный цинизм оперативных агентов: подумаешь, палец оторвали, у него еще только на руках — девять. Добавим, что в случае, если создатели картины консультировались у профессионалов для достижения пущего реализма, фильм можно считать своего рода признанием Вашингтона: да, мол, попытываем-с, чего уж там. Ну, в особо серьезных случаях.

"Хорошего и плохого больше не существует" — официальный слоган фильма, который (редкий случай) довольно емко выражает общее настроение от работы. Крики, слезы, пот и кровь, заклинивший электрошок, скальпели, блеф, правда — все смешивается в такой карнавал, что герои несколько раз успевают поменяться местами друг с другом, не покидая пределы одной комнаты.

Видимо, американским гражданам пришла пора объяснить, на что их страна готова пойти для обеспечения их спокойного сна, сладких снов и демократии. И американский кинематограф крайне оперативно отреагировал на злобу дня. В то время как, российские авторы все еще с усердием перетирают пыль 80-90-х: склоняют на все лады Сталина и пересматривают итоги Гражданской и Великой Отечественной.

Григорий ВАСЮКОВ

Иллюстрация: kinopoisk.ru